Этот рассказ у меня написался в канун прошлого года. Я надеюсь, что он вам будет интересен. И если рядом с вами живёт такая Зина, обогрейте её и дайте ещё один шанс поверить в себя.
Зина приоткрыла набрякшие дрёмой веки. Пять минут двенадцатого. «Да когда ж эта каторга кончится?! Праздник, блин…». Рука потянулась разгладить складочку на скатерти, да и застыла, остановленная мыслью: «Кому глядеть-то, и так сойдёт». Зина поёрзала на стуле. На диван бы, да там уж точно уснёшь. А на стуле не разоспишься. Зина снова нырнула в свои воспоминания.
Да, хорошо было, когда все в праздники ударились. В девяностые все как муравьи бегали. Хорошее время было. Весёлое, беззаботное, хоть и страшное с непривычки. Азарт у всех пошёл, все в рыночную экономику рванули. Она-то сама не рванула никуда. А куда рвать? В гостиницу горничной по блату девчата пристроили и за то спасибо. А у приятельниц застолье за застольем. Кто на рынке место выбил, кто партию товара урвал, кого рекет накрыл – а что, и убыток песнями отмечали. Время было тяжёлое, а жили легко. И о ней всё время вспоминали: « Зин, приходи, а? Селёдку под шубкой сделаешь. И накатим по полтиннику». Она брала свою Ленку в охапку и бежала в гости.
А потом как-то вдруг распределила жизнь всех на бедных и богатых. Кого в элиту, а кого вниз стянула. Кто внизу, тем гости на фиг не нужны. Кто вверх прорвался, они тоже без надобности. Новая мода пошла: как праздник, так в ресторан, в ночной клуб, в заграницу. А она что? Как была так и есть – в промежутке. Никому не нужна…
В двухтысячном Ленку в Канаду жить забрали. Свекровь уговорила отдать. Она к Эдькиной сестре в Ванкувер переехала. За согласие квартиру Эдькиной бабки отдали. Та как раз кстати померла. Ну, подписала согласие. Да не из-за квартиры, хоть и двухкомнатная, из-за Ленки больше. Что она ей дать могла? Везде деньги нужны. Девка расти начала: то купи, это купи, туда хочу. А где эти деньги брать? Как объяснить дочери, что не с нашим носом в хорошую жизнь лезть? Подумала, пострадала, да и подписала. А куда деваться? Звонит иногда, говорит: хорошо всё. А чего, заграница же.
Зина приоткрыла один глаз: «Двенадцать минут. О, Господи! Да кончится когда-нибудь это или нет? Да за что же мучения? Халат, может, снять? Не-а, так пригрелась, кому любоваться?»
Зина зажмурила глаза, почувствовала – сейчас заплачет. Почему-то представилась мать. В праздники мать ходила по дому неприбранной, злой, хлестала её по спине полотенцем. Маленькая Зинка забивалась в угол за огромный сундук со старой одеждой, грызла высохший пряник или тискала лысую куклу. А мать залезала на остывшую русскую печь, пряталась под старый вылезший тулуп и бубнила. Зинка слушала, как мать проклинает отца, соседку тётю Дусю, председателя колхоза, и свою жизнь. Потом мать начинала громко реветь, а Зинка тихо подвывала ей, жалея мать и себя — «горемыку».
С годами мать угомонилась, перестала вспоминать отца, от которого в Зинке остался только крик: «Не могу я больше с тобой, душишь ты меня, как петля».
А Зина, уже почти барышня, понимала, как он прав. Она уже не жалела мать. Она начала её безмолвно ненавидеть. Бежала после школы к подругам, отпрашивалась в гости к родне, в соседние деревушки, только бы не оставаться с матерью наедине. Рядом с матерью жизнь становилась тягучей и неподвижной. Вот так же как сейчас, время останавливалось, и ожидание ночи становилось тяжким испытанием.
Зина знала одно: из петли надо выбираться. И потому с радостью уехала после восьмого класса в ПТУ. В Москву, учиться, на маляра-штукатура.
Лимита! Это слово приклеилось к ней с первого дня столичной жизни. А Зина не сопротивлялась.
Она поняла, что мать была права, когда говорила: «Не с нашим носом». Зина смотрела на москвичек и понимала, что она им не ровня. Сравнивала себя с общажными девчатами. Опять материны слова к месту пришлись: «У тебя, Зинка, ни кожи, ни рожи, и дура дурой».
Зина завидовала всем: москвичам, артистам в телевизоре, прохожим на улице, девчонкам на стройке. Всегда у других жизнь складывалась как-то удачней. Чем богаче жили другие, тем длиннее становился список того, чего у неё никогда не будет. Она завидовала молча, где-то внутри, примерно так же, как когда-то ненавидела свою мать.
Всё чаще возвращаясь из гостей, ложилась в постель, под мохнатый плед, и начинала жаловаться кому-то:
«Ненасытятся всё никак, гады. Конечно, им-то легко. У Таньки, вон, уже второй муж. И тащат ей оба, а она королевой живёт. А чего не жить-то, вторую палатку уже открыла… Лариска, паразитка, к армяну пристроилась… Дитя родила, не стыда и не совести. А тот, козёл, ей сумками продукты таскает, да деньги даёт…А Ритка, Ритка? Таскается с толстопузыми, подкладывается под всех подряд. Квартиру на Соколе купила. Элитную!… Валька, убогая, и та, английский выучила. В дорогущей гостинице дежурной на этаже работает. Росту метр пятьдесят, а туда же, иностранка!… И сына в математической школе учит. Мать-одиночка!»
Зина встряхнула головой, чтобы остановить подступающую злость. Часы, как магнит, притянули её взгляд. Она думала, что дремала с час, но стрелки почти не сдвинулись – шестнадцать минут двенадцатого. Зинаида вскочила со стула, рванулась к часам и ударила кулаком по стеклу циферблата. « Да сколько ж можно меня мучить?» Она увернулась от посыпавшихся осколков и погрозила заалевшим кулаком в сторону окна, кому-то за чёрным квадратом проёма. Закричала:
- Твари! Жируете всё?! Праздник у вас ?! Деньги не знаете куда девать?!
Где-то совсем близко, рядом с домом, раздался выстрел ракетницы или мощной петарды. Зина от неожиданности и испуга заорала во всё горло:
- Да будьте вы все…
В это мгновение черноту за стеклом разорвало ярко-красной вспышкой ракеты. Зина поперхнулась страшным словом, которое уже почти произнесла. Обмякла, опустилась обессиленно на подвернувшийся стул и разревелась. Поняла, что ещё чуть-чуть и повторила бы свою мать, и уже навсегда провалилась бы в ту самую злобу, в ненависть к людям. И отрезала, отделила бы себя от них навсегда. Зина тяжело встала и шатко пошла на кухню, достала бутылку водки из холодильника, с хрустом крутнула пробку на горловине. «Напьюсь и усну. Гори он, этот Новый год» — решила она.
Неожиданно резко, перебив негромкий звук телевизора, зазвонил телефон. «Номером ошиблись», — подумала Зина. Но телефон звонил и звонил, весело и напористо. Больше не было сил слушать эту трель. Она подошла сбросить звонок, но почему-то подняла трубку.
- Ну, привет, Зин! Чего трубку не берёшь? Спишь, небось, затворница наша?
-Тань, ты? — Зина спросила почти беззвучно. Вдруг поняла, что Татьяна вряд ли слышит её шёпот, и закричала, заливаясь слезами. – Тань, с Новым годом, с Новым годом, Танюш!
Зина выплёскивала из себя какие-то фразы, смеялась и плакала, и уже не думала, хорошо ей сейчас или плохо. Она почувствовала, что этот звонок – ниточка, которую ей кто-то протянул. Ниточка, которую нельзя отпустить, и она говорила, говорила. Пока не разобрала, что ей тоже пытаются что-то сказать.
- Зин, ну чего ты ревёшь, хватит сопли на кулак мотать. Времени сорок минут осталось. Бери такси и ко мне. Сейчас Ритка с новым хахалем подкатит. А Лариска со своим длинноносым у меня, рядом сидят. Соберёмся как раньше. К соседу Пашке три брата в гости приехали. Греби сюда, мы тебя сейчас сватать будем.
Танька смеялась, из трубки нёсся Ларискин дикий хохот и весёлые голоса мужиков.
- А в Египет вы не поехали? – Зина вдруг испугалась, что всё это розыгрыш.
- Да ну его, этот Египет, надоел. Акулы, вон, там нападают. Да чего ты время тянешь, давай бегом, Новый год прозеваешь!
-Я?… Я сейчас Тань, я мигом… Дворами сейчас, за десять минут добегу. Тань, у меня селёдки под шубой валом. Как знала, наготовила. Я сейчас, я мигом.
Зина на ходу надела на себя что-то из шифоньера, кинулась к зеркалу. Блюдо с рубиновой закуской перекочевало в пакет. В другой отправились плошки с холодцом. Дублёнка, шапка, сапоги – всё надевалось само, почти без её участия. Она выбежала на лестницу и понеслась вниз по ступенькам. Надо было спешить, время мчалось, как угорелое. До Нового года осталось всего двадцать минут!
Автор Тамара Розинская
Здравствуйте, Тамараа! Мне очень понравился ваш рассказ. Читаешь такие жизнеутверждающие вещи и жить легче и веселей. Спасибо!
Спасибо, Людмила. С Новым годом вас. Всего доброго в новом году.
Тамара.
Я стояла на базаре 14 лет.И таких Зинок видела много.Все правда в рассказе.И про айзеров ,которые любят наших девчонок. И про расслоение торгующих (одни разбогатели,а другие потеряли то что имели.И про зависть к богатым и ненависть-ПОЧЕМУ У НИХ МНОГО, А У МЕНЯ НЕТ НИЧЕГО?
Хороший рассказ.Жизненный.Кино можно снимать по такому сюжету.И всем будет интересно.
Меня не отпускает то время. Очень большой след остался в душе. И целая портретная галлерея разных людей, с которыми сталкивала жизнь. С Новым годом , Галина. С Новым счастьем!
Тамара, с Новым годом Вас! Прочитала с удовольствием. Надеюсь, порадуете нас и в следующем году своими рассказами. Удачи Вам!
Проносила в голове новый новогодний рассказ, а записать времени не нашлось. Рассказы у меня в голове вызревают. Может, ещё и успею написать.
ПРОНЯЛО ДО СЛЁЗ…ПОЧЕМУ-ТО НАСТРОЕНИЕ НА НУЛЕ, ДАЖЕ МЕНЮ ПРАЗДНИЧНОЕ НА УМ НЕ ИДЁТ. МНЕ 63 И ЗАВТРА БУДУ отмечать на пару с чихуа ЕВРИКОМ А ВАМ ОГРОМНОЕ СПАСИБО! С НОВЫМ ГОДОМ!
Добавьте меня в скайп tamiko61 попробуем поднять настроение.
УВАЖАЕМАЯ ГАЛИНА! 2 ВОПРОСА: ПРИ ЗАПОЛНЕНИИ АНКЕТЫ НА УЧЁБУ НЕ НА ВСЕ ВОПРОСЫ МОГУ ОТВЕТИТЬ-КАК БЫТЬ? ПРОПУСТИТЬ? И КАК БЫТЬ СО СКАЙПОМ, ВЕРНЕЕ С ЕГО ОТСУТСТВИЕМ, НАСКОЛЬКО И КАК СРОЧНО ОН НУЖЕН?СПАСИБО И С НОВЫМ ГОДОМ!!!
Я тоже сделаю селедку под шубой, она у меня классная! Спасибо за рассказ, вспомнила себя лет 5 назад, пока не поняла, что жизнь надо строить самой, НЕ ЖДАТЬ,что кто-то о тебе вспомнит.
Тамара, меня дрожь пробрала! Как было все мрачно и безнадежно, читала-читала, уже чуть не заплакала… и тут – такой конец! Нет, не конец – начало! Так хочется верить, что начало чего-то нового, светлого, такой жирной белой полосы. Я уверена, что такая полоса открылась для Зинки. Ведь она поняла корни своего “невезения”. Так и всем нам надо в трудной ситуации остановиться и задуматься – откуда это?, развязать своивнутренние узелки и свободно открыться новой себе!
Всем новых прорывов в наступившем 2012м!
Ирина, спасибо Вам. Я написала этот рассказ, не думая о психологии, подсознании, самосовершенствовании….
Я пишу, проживая жизнь персонажа, и не навяжешь персонажу ничего.
А получился рассказ о том, что события нашей жизни неслучайны, мы сами их программируем. И выйти из клише мы должны сами. Видела она жизнь в чёрных красках, отсюда и беспросветность. Захочет выйти из своей раковины к людям – выйдет. Всё в наших руках.
Поздравлений с Новым Годом
Не бывает слишком много.
Положи их в коробок
И расходуй по чуток.
Каждый день бери оттуда
Веру в сказку или чудо,
Не забудь слова удачи
Прихватить порой в придачу.
Сохрани большой пакет
Пожеланий долгих лет,
От плохого настроенья –
Пожелания веселья.
Так, глядишь, пройдёт весь год
Без печали и забот!
И правда, слёзы выступают, когда читаешь, и вместе с героиней рассказа переживаешь все её злоключения.
А ведь действительно – вся наша жизнь находится в наших руках. Только главное – вовремя захотеть, не опоздать изменить свою жизнь в лучшую сторону…
Большое спасибо за интересный рассказ!
Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *
У всех в жизни были разные моменты, как и у вас в рассказе. Главное- как из этого выйти и не отчаиваться.
Я в детстве думала, что селедка и правда под какой- то шубой готовится)) умора